«Животные со временем меня узнают»: ветврач рассказал о работе с крупным рогатым скотом

— Примерно так, но не совсем. Раньше участковый ветеринар следил за тем, что происходит на территории района: контролировал незаконный ввоз и вывоз животных, незаконный убой. Участковый ветврач мог и штраф выписать. Сейчас у нас прав стало гораздо меньше: мы отслеживаем какие-либо нарушения, можем предложить хозяевам узаконить предприятие или животных, выписать ветеринарные свидетельства — и, как правило, население идет нам навстречу, оформляет все по закону. Ну а если мы сталкиваемся с непониманием, то тогда уже вызываем инспектора, у которого больше полномочий: вот он уже вправе наложить штраф.

Вообще, я слежу за всеми животными, которые находятся на моей территории: провожу обследования, оказываю помощь, вакцинирую.

Хорошую фразу сказал ученый-физиолог Иван Петрович Павлов: «Врач лечит человека, а ветеринар — человечество». Мы делаем анализ крови животных в первую очередь для того, чтобы исключить болезни, опасные для человека.

— Представим ветеринарного врача колхоза 100 лет назад. Как думаете, его обязанности и возможности сильно отличались от ваших?

— Да, конечно, инновации дошли и до нашей отрасли. В последнее время мы используем цифровую сертификацию — ведем учет животных в электронном виде. Когда практически вся история жизни животного перед глазами, работать проще, чем по старинке, с бумажками. Крупным животным мы вещаем на ухо бирку, более мелких чипируем.

Ветеринар теперь может идти по коровнику, а у него в планшете будут отображаться сведения о каждой корове: история болезней, ее собственная продуктивность, продуктивность ее матери. Все это очень удобно: можно делать выводы, ожидать каких-то определенных результатов.

— У вас, должно быть, много «пациентов». Вы примерно знаете, сколько их?

— На моем участке четыре крупных сельхозпредприятия, на которых около 5000 голов крупного рогатого скота. Некоторые фермеры держат коров и бычков в личных подсобных хозяйствах, но их немного, полторы сотни или две. Также в моем ведении примерно 700 голов коз и овец на весь район. В последнее время Минсельхоз просит вносить в списки всех животных, которые живут на подворье: гусей, кроликов, кур. А их в одном дворе может быть 100-150 штук. В общем, работы хватает.

— Наверное, трудно поставить диагноз животному? Как догадаться, что у него болит?

— На самом деле, тут играет роль опыт, наработанный профессионализм. По каким-то приметам я могу поставить диагноз, потом на основе своих догадок провести обследования и анализы, и вот они уже дают гарантию, говорят, что я все правильно понял и теперь могу эффективно лечить животное.

Бывает, бабушка звонит: «Помогите, коровка что-то съела, приболела». А я приезжаю и понимаю, что причина вовсе не в корме, — просто корова наступила на гвоздь, поэтому и не интересуется едой, ей просто больно. Каждый раз нужно сравнивать то, что говорит хозяин и то, что я вижу собственными глазами. Часто слова с реальностью не совпадают.

Вообще, мелких домашних животных лечить проще, чем крупный рогатый скот. У кошек-собак ветеринария очень мощно развита, хирургия у них очень сильно шагнула вперед. По крупным животным такого прогресса нет. Но в последнее время у нас появилось много специальных приборов, способов диагностики. Например, я могу взять экспресс-анализ крови и сразу на месте понять, что с животным не так.

— Хозяева животных, наверное, сами пытаются их лечить дедовскими методами?

— О, такое постоянно случается. Я тоже использую народные методы, потому что они часто помогают. Еще бывает так: можно выписать современное эффективное лекарство, а оно пожилому хозяину не по карману. А народные средства обычно почти бесплатные.

Вот корова перестала есть, а я, выслушав от хозяина симптомы, могу просто дать ей немного водки и огуречного рассолу — и все пройдет.

Это народный метод, но он хорошо «дружит» с пищеварением коров и бычков. Но если потом уже вечером хозяин звонит и говорит, что не помогло, тогда ясно, что проблема серьезнее, надо ехать, разбираться, делать анализы.

— Как у вас появилось желание стать ветврачом?

— Вообще, я хотел быть механиком, меня всегда интересовали железки, моторы, механизмы. Но у нас в роду почти все были ветеринарами, и моя мать знала: с этой специальностью не пропадешь. В любом колхозе и совхозе ветеринар — второй человек после председателя. Поэтому ветеринар всегда накормлен, напоен, при деньгах, пользуется уважением — без куска хлеба такой специалист точно не останется! В общем, так я и оказался в ветеринарном техникуме.

Но, честно говоря, когда я окончил четырехлетний курс, я совершенно не понимал, что такое ветеринария. Выяснилось это, когда я столкнулся с реальными случаями и понял, что моих знаний не хватает ни для постановки диагноза, ни для эффективного лечения. Так что я пошел доучиваться в Высшую сельскохозяйственную академию в Иваново. Там мы уже глубоко изучали физиологию, узнавали, какие с виду правильные препараты могут не помочь, а, наоборот, навредить. Учились анализировать то, что видим, и понимать, что можем сделать.

— Почему вы стали ветврачом именно в сельскохозяйственной отрасли?

— Знаете, наверное, это зависит от того, где человек вырос. Я рос в Калмыкии, там никто, мне кажется, не лечил собак, кошек, крыс, попугайчиков. А вот сельскохозяйственных животных лечили, поэтому я именно так и представлял себе ветеринарию.

— После всех лет обучения вы снова пошли работать — нашлось ли что-то новое, что нужно было изучить?

— У меня всегда было стремление быть лучшим. И раз уж я работаю ветеринарным врачом, то должен быть на высоте.

Вот, например, мы закупили и начали разводить импортных коров, красавиц, которых нам привозили из-за рубежа. Кто же мог предположить, что они привезут нашим российским коровам какие-то свои заболевания? Это было неожиданно, неприятно, и с этим надо было что-то делать, снова учиться. К иностранным коровам нужно искать подход — я читал зарубежную литературу, нарабатывал опыт.

Проведу аналогию: если ты умеешь чинить «Жигули», вовсе не факт, что у тебя хватит навыка починить «Мерседес», хотя, по большому счету, между ними много общего. То же и с животными.

— В чем состоит ваша работа?

— Обычно у тебя уже есть план на год, на квартал, областные власти дают мероприятия, которые надо провести: вакцинации, осмотры… Но случаются и неожиданные выезды: например, поступает сигнал на «Добродел», что в таком-то селе беспризорные собаки кусают людей или вполне себе домашняя собака укусила соседа. Надо ехать, разбираться, узнавать про прививки, ставить собаку на карантин, отправлять потерпевшего в травмпункт. Еще у нас есть график профилактик: ездим по деревням, ходим по дворам, бесплатно прививаем собак и кошек от бешенства.

Еще мы сотрудничаем с егерями: выезжаем в лес прививать лисиц. Понятно, что мы их не отлавливаем. Мы оставляем в местах, где они появляются, брикеты с едой, а внутри каждого — ампула с вакциной от бешенства. Также егеря нам могут сообщить, что на участке отчего-то погибли дикие животные — здесь нужно разбираться с причиной смерти. Животные ведь мигрируют, а мы должны сделать так, чтобы они не разнесли возможную болезнь по соседним областям.

— Что самое сложное в работе ветврача? Поставить диагноз или вылечить животное?

— Самое сложное и неприятное — работать с недобросовестными владельцами, которые не умеют или не хотят заботиться о животных. Они вызывают меня и просят какой-то целительный укол, а я вижу, что животному просто не уделяют внимания: плохо кормят, мало поят, содержат в плохих условиях. Очень неприятно, когда хозяин даже не понимает, что тут не волшебный укол нужен, а обычная забота. Причем в таких случаях животные часто настолько истощены, что и понять сложно, как их вылечить.

— Сейчас много говорят о том, что все животные с ферм, а, следовательно, и мясо, и молоко напичканы антибиотиками. Правда ли это?

— Россельхознадзор постоянно проверяет пищевые предприятия, и антибиотики находят в основном в птице. У этого есть причина: сейчас многие разводят птицу, завезенную из самых разных стран, и у каждой партии может быть свое заболевание, иногда и не одно. А птицы живут сотнями в одном помещении — при такой скученности одна зараженная курица может погубить тысячи. Поэтому профилактики антибиотиками, увы, не избежать.

А вот молоко, например, очень строго проверяют на заводах. Там его берут на пробу, и если в нем находят следы антибиотика, всю партию отправляют обратно, ничего не выплачивая производителю. Поэтому молоко у нас производят качественное.